Вечный свет "Слова..."

литературное расследование в помощь изучению поэмы "Слово о полку Игореве"

• Как была найдена рукопись.
• Версии об авторстве «Слова»:

♦ Версия Александра Портнова

...Можно ли не заметить имя автора, если оно стоит на титульном листе? Автор - сам князь Игорь, которому лучше других было известно, как всё происходило в знаменитом походе, тот Игорь, «внук Ольгова», который лично пережил все события от начала до конца...

♦ Версия Владислава Мисюка

...Автор «Слова о полку Игореве» - Ярославна. Только ей, верной жене князя Игоря, дочери галицкого князя Ярослава Осмомысла, княгине Ефросинье Ярославне и «могло прийти в голову взять в предмет песни темный поход неизвестного князя»...

♦ Версия Юрия Сбитнева

...Прислушайтесь: в поэме здесь и там звучит женский голос. Только женщина могла так выразить любовь к Игорю. Кто же эта женщина? Болеслава Святославовна, дочь великого князя киевского – высокообразованная, необычайно талантливая женщина. С князем Игорем они близкие родственники, росли рядом, были единомышленниками, она, возможно, любила его. Как любила и доброго, заботливого отца своего, потому и выведен он в поэме мудрым правителем, хотя таковым не был – любящая дочь не могла показать его иным...

♦ Версия Николая Переяслова

...С момента заключения Игорем Святославичем в 1180 году союза с половецкими ханами Кончаком и Кобяком «ни Ярослав Черниговский, ни Игорь Святославич фактически не участвовали ни в одном общерусском походе против половцев» (Рыбаков Б. Петр Бориславич.- М., 1991). Еще за несколько лет до роковой весны 1185 года Игорь просватал своего сына Владимира за дочь хана Кончака– Свободу, и этот поход Северского князя явился лишь выполнением его брачного обязательства перед Кончаком...

♦ Вторая жизнь «Слова…»

«Слово…» в музыке и живописи.

• Версия о маршруте князя Игоря.
• Версия о месте битвы войска князя Игоря с половцами.

Есть древние творения, сохраняющие живую прелесть художественности, которой мы наслаждаемся ныне, как и наши далекие предки.

Гомер и Библия, Данте и Шекспир, Пушкин и Толстой постоянно читаются не из-за благоговения перед великими именами. Каждое поколение открывает для себя в них новое видение и изображение мира - нужное, интересное современности.

Судьба древнерусской поэмы "Слово о полку Игореве" неповторима. Немного найдется во всей мировой литературе произведений, которые вызывали бы к себе столь длительный и пристальный интерес. Игореву песнь издают и переиздают. Создана огромная поэтическая библиотека вариаций не тему "Слова". Литература, посвященная художественному памятнику ХII века так велика, что ее невозможно прочесть в течение одной жизни. О поэме, многократно переведенной на множество европейских и восточных языков, спорят ученые в самых различных странах. Только в последние десятилетия появились и исследования, трактующие "Слово" не только у наших славянских соседей, но и в США, Австралии, Англии, Франции, Италии...

Посмотрите внимательно фрагмент из документального фильма «Вечный свет «Слова» и запомните, как сказано о том, что произошло со списком «Слова»:

Рукопись "Слова" была найдена в конце 80-х начала 90-х годов ХYIII в. известным любителем и собирателем русских древностей графом А.И. Мусиным-Пушкиным в сборнике ХYI века светского содержания, при обретенном им через комиссионера в числе других рукописей в Спасо-Ярославском монастыре. С рукописи "Слова" сняты были копии: одна из них для Екатерины II. В 1800 г. "Слово" было издано Мусиным-Пушкиным в сотрудничестве со своими учёными друзьями А.Ф Малиновским, Н.Н. Бантыш-Каменским и Н.М. Карамзиным. В 1812году сборник, включавший в своем составе «Слово» о полку Игореве», сгорел в московском пожаре вместе с домом Мусина-Пушкина на Разгуляе.

Но сгорел ли он?

Уже в наше время П.Н. Берков, крупнейший знаток культуры и литературыXVIII века, обратил внимание исследователей на рассказ о гибели коллекции Мусина-Пушкина, сообщенный княгиней С.В. Мещерской. Воспоминания вышли в 1902 году маленькой брошюркой в Твери.

С.В. Мещерская родилась в январе 1822 года, так что быть свидетельницей нашествия французов в 1812 году она не могла. Но она была внучкой А.И. Мусина-Пушкина: дочерью князя Василия Петровича Оболенского и княгини Екатерины Алексеевны Оболенской, урожденной Мусиной-Пушкиной. И обстоятельства гибели собрания деда она знала, можно сказать, от очевидцев.

По словам княгини, летом 1812 года, когда вторжение наполеоновских армий уже стало возможным, А.И. Мусин-Пушкин, уезжая в ярославское имение, из предосторожности убрал самые ценные коллекции и рукописи в подвальные кладовые и замуровал в них вход. Позднее, когда неприятель уже подошел к Москве, граф послал подводы, чтобы все вывезти. Сняты и отправлены в деревню были все картины, серебро, статуи, но до замурованных кладовых не решились дотронуться. В деревню выехала почти вся дворня: для охраны дома осталось лишь несколько семей.

Обширный и прекрасный дом, стоящий за земляным валом, был сразу занят французами. Очень скоро они сумели подружиться с оставшимися дворовыми людьми, принявшими участие в попойках – у графа были хорошие погреба. Как-то французы стали хвастать своим оружием, утверждая, что ни у кого такого больше нет. Но тут у слуг взыграл патриотизм: «Ружья? Какие это ружья! Вот у нашего графа так ружья!» – «Где ж они?» - «А вот тут, за стеной!»… Стена была разобрана, коллекции растащены, а все остальное, как говорит семейное предание, погибло в огне…Но дом-то ведь не горел!

Интересно и другое. По словам С.В. Мещерской, некоторые рукописи, в том числе подлинное «Слово о полку Игореве», были спасены от гибели тем, что находились в то время у историографа Карамзина. Да только у Карамзина ничего спастись не могло. Его собственная библиотека полностью сгорела, а сам он в письме к И.И. Дмитриеву уподоблял себя знаменитому Камоэнсу, поскольку ушел из Москвы пешком, унося за плечами черновые рукописи «Истории государства Российского».

«Ошибка ли это памяти, или семейная традиция, сказать трудно, - писал П.Н. Берков. – Во всяком случае, забыть эту версию о спасении «Слова…» едва ли следует».

Здесь стоит подчеркнуть другое: если предание справедливо, рукопись «Слова…» могла не погибнуть. Ведь не случайно время от времени объявлялись очевидцы, державшие какую-то рукопись «Слова…» в руках: то в Петрозаводске перед революцией и в первые годы после нее, то в Астрахани, где неведомый мужик продавал оптом воз старых книг, на котором сверху лежала рукопись «Слова…». У очевидца не хватило денег, и весь этот воз купил какой-то казах… То вдруг где-то в Трубчевске, в Брянске или Курске объявлялся древний список «Слова…»; потом оказывалось, что за списком надо ехать в Калугу или в Рязань, но окончательного адреса, конечно же, никто не знал…

Сличение екатерининской копии и издания 1800 года наглядно показывают, как много не понимали первоначально в «Слове» из-за естественной для конца XVIII в. неосведомлённости в истории русского языка. То, что сейчас кажется нам простым и ясным, в «Слове» не было «узнано» его первыми издателями, нагромоздившими на и без того испорченной переписчиками текст «Слова» свои собственные ошибки прочтения. Но эти же самые ошибки издателей свидетельствуют вместе с тем и об их добросовестности как археографов: неумелые, но, безусловно, добросовестные издатели предпочитали оставлять текст «тёмным» произвольному его «просветлению».

В «Слове» немало загадок. Тёмные места напоминают глубокие ямы на дне реки, кажется – протяни руку, и дотянешься до гальки, лежавшей на песке. Близость эта иллюзорна: нырни - не достанешь! Но главное заключается в другом. При обилии тёмных мест поэма всё-таки понятна – и в движении сюжета, и в образах. Загадки же придают произведению таинственное мерцание, манящее к себе.

Почему мы остановились на такой форме рассказа о великом памятнике древнерусской литературы, как версия?

Версию можно либо принять, либо опровергнуть, но для того, чтобы сделать это, нужно досконально изучить предмет спора, в данном случае «Слово о полку Игореве».

Версии об авторстве «Слова».

Версия Александра Портнова.

Вот уже третий век великое произведение русской литературы – «Слово о полку Игореве» выходит без имени автора. А. Портнов предлагает версию, призванную приоткрыть тайну авторства «Слова». Он удивлённо спрашивает: «Может ли не заметить имя автора, если оно стоит на титульном листе?»

Когда в XX веке читаете заглавие поэмы «Слово о полке Игореве», Игоря сына Святослава, внука Ольгова», имейте в виду, что в первоисточнике заглавие выглядело совсем иначе и смысл его был совсем иной, чем тот, который сегодня в него вкладывается. А секрет искажений кроется в двух запятых, которые сюда были вставлены ещё в 1800 году в издании Мусина-Пушкина.

Дело в том, что средневековье вообще не знало знаков препинания, не было их в списке, найденном Мусиным-Пушкиным. Текст там шёл слитно! При переводе же на современный русский язык переводчики произвольно выбросили из заглавия одно слово и ввели две запятые! У них получилось: «Песнь о походе Игоря, сына Святослава, внука Ольгова». Именно так и была совершена роковая ошибка, которая вот уже почти на 200 лет (хочется надеяться, что не навсегда), лишила Россию именно её первого великого поэта, родоначальника русской литературы.

Сила литературной традиции необычайно велика. И сегодня, как и в 1800 году запятые ставятся в тех же местах, где поставил их А.И. Мусин-Пушкин, придав заглавию определённый смысл по собственному разумению. Но ведь возможен и другой совсем по смыслу вариант прочтения того же самого первоначального текста! Поставьте знаки препинания иначе и прочтите: «Слово о полку Игореве», Игоря, сына Святославля, внука Ольгова». Лишь четыре первых слова являются названием поэмы, поскольку передают её содержание: «Слово о полку Игореве. Чьё же это «Слово»? Ответ в последних словах: «Игоря, сына Святославля, внука Ольгова».

Вот оно, исчезнувшее имя автора, которое уже два века мозолит глаза читателям! Ведь именно так и писали на Руси: сначала название произведения, потом имя автора. И мы не забыли этот архаический вариант, потому что сразу узнаём имя автора, если прочтём без запятых: «Песнь о вещем Олеге Пушкина Александра сына Сергея внука Львова». А вот подлинные древние русские названия с современными знаками препинания: «Задонщина. Слово о Великом Князе Дмитрии Ивановиче и о брате его Князе Владимире Ондреевиче» Софония старца Рязанца. Или: «Слово Даниила Заточника…» или «Хождение за три моря Афанасия Никитина». Все эти заглавия, как и много других, составлены по одному закону! В начале название, а потом имя автора в родительном падеже, т.е. так же, как и в «Слове», Игоря, сына Святославля, внука Ольгова.

Почему же наше общество с таким удивительным сопротивлением встречает мысль о том, что «Слово» - не сирота и у него есть законный отец? Можно назвать три главные причины.

Во-первых, это ошибки, заложенные при неверной смысловой интерпретации древнеславянского «титульного листа» в издании 1800 года. Во-вторых, - тяжелейшая борьба, которую пришлось выдержать в XX веке ценителям «Слова» со «скептиками», считавшими поэму поздней фальсификацией. Пришлось потратить массу сил, чтобы отстоять великое творение русской культуры. Но затянувшаяся на целый век дискуссия переключила внимание исследователей – проблема авторства стала казаться второстепенной. И, в-третьих, - обязательный для советского времени подход к проблемам литературы исключительно с точки зрения «классовой борьбы». В частности, эта точка зрения требовала скрыть огромный вклад, который внесла российская аристократия в духовную жизнь страны.

Но, судя по всему, отношение к авторству «Слова» сегодня, в корне меняется и Россия, наконец, обретёт имя своего национального гения, великого поэта – Князя Игоря Святославовича, внука Ольгова.

Одним из первых к такой мысли пришёл Н.В. Шарлемань еще в начале 50-х годов двадцатого века. Но свой доклад он закончил словами: «… вряд ли предлагаемая гипотеза скоро будет принята…»

Писатель В. Чивилихин в своём романе-эссе «Память» детально проанализировал словарный состав «Слова», историческую обстановку его написания и пришёл к выводу: князь Игорь – несомненный автор поэмы.

Московский скульптор Владимир Буйначев в январе 1998 года выпустил книгу «Слово о полку Игореве – автор известен», мгновенно занявшую первое место в рейтинге читательской популярности. Автор, по его мнению, сам князь Игорь, которому лучше других было известно, как всё происходило в знаменитом походе, тот Игорь, «внук Ольгова», который лично пережил все события от начала до конца.

Версия Владислава Мисюка.

Исследователи в разное время выдвигали на роль автора бессмертного произведения таких лиц:тысяцкий Рагуил–воевода,боярин-летописец князя Рюрика Петр Бориславич, книжник Тимофей, воевода и дипломаткнязя Ярослава Черниговского ОльстинОлексич, придворный певецСвятослава из свиты его жены Марии Васильковны Полоцкой, князь-изгой Владимир Ярославич и, наконец, сам князь Игорь Святославич.

Однако у каждого из них есть уязвимые места, позволяющие если не отрицать, то усомниться в их авторстве. И у всех у них есть два общих обстоятельства, отвергающих их как автора.

Первое назвал А.С. Пушкин в своих «Замечаниях на Песнь о полку Игореве»: «Кому пришло бы в голову взять в предмет песни темный поход неизвестного князя?» Кроме того, у всех предполагаемых авторов «Слова» не было никакой склонности к поэзии и права обращаться к князьям как к равным, а тем более осуждать их.

Вторым важнейшим обстоятельством, полностью отрицающим их авторство, является бросающаяся в глаза женственность «Слова». Ни один из мужчин-авторов не мог написать «Плач Ярославны», являющийся кульминацией поэмы. Не мог именно потому, что был мужчиной. А ведь кроме «Плача» по всей поэме яркими блестками разбросаны чисто женские эмоциональные эпитеты и выражения.

Это заметил Д.С. Лихачев. Он писал: «Автор «Слова…» очень точно и метко подбирает слова и выражения. Соловьиное пение не прекратилось – оно «уснуло», синие молнии не просто блестят – они «трепещут», трава не просто полегла, она «никнет». Ветер «лелеет» корабли на синем море. Персты не кладут – их «воскладают» на струны. Ярославна просит ветер, чтобы он «взлелеял» к ней ее милого мужа, то есть «лелеючи» помог ему доплыть до Русской земли. Это выражение очень уместно в устах любящей Ярославны, оно как бы исходит из ее любящего сердца. Тоска «разливается», печаль «течет»…

А еще раньше, говоря о «Плаче Ярославны», Д.С. Лихачев писал: «Автор «Слова…» сочиняет его за Ярославну, но в таких формах, которые действительно могли ей принадлежать». И здесь автор версии Владислав Мисюк утверждает: «Здесь маститый академик как никогда близок бы к разгадке имени автора, но почему-то прошел мимо.

Ибо, по моему глубокому убеждению, автором «Слова о полку Игореве» была Ярославна. Отвечая на короткий вопрос Пушкина, приведенный выше, можно сказать: конечно, только ей, верной жене князя Игоря, дочери галицкого князя Ярослава Осмомысла, княгине Ефросинье Ярославне и «могло прийти в голову взять в предмет песни темный поход неизвестного князя».

Для того, чтобы принять эту версию, нужно обратиться сначала к личности отца Ярославны. Именно он дал дочери все то необходимое, без чего она не смогла бы создать «Слово».

Согласно родословной росписи великих киевских князей, галицкий князь Ярослав Осмомысл был Рюриковичем, праправнуком великого киевского князя Ярослава Мудрого, правнуком его сына Ростислава, внуком князяВладимира, умершего в 1152 году и оставившего сыну галицкий престол.

Ярослав Владимирович получил блестящее европейское образование благодаря своему отцу, общавшемуся со многими государями Европы, а также благодаря природному уму. Именно за этот ум впоследствии современники, а затем и летописцы почтительно прозвали его «Осмомыслом», то есть человеком «восьми мыслей».

Ефросинья Ярославна (а именно так ее звали) была последним ребенком Ярослава Осмомысла и его любимицей… Объезжая свои владения,он брал ее с собою, так что девочка с юных лет могла своими глазами увидеть необозримые земли отца. В этих путешествиях, отец, без сомнения, не только показывал любознательной дочери свои земли и города, но и рассказывал их историю, славное прошлое, называл имена предков - друзей и врагов.

Ефросинья с жадностью слушала отца, примечая и запоминая все; разумом и мудростью она, подросток, уже тогда поражала окружающих. Все эти знания пригодились ей потом, при работе над «Словом».

В 1184 году ее выдали замуж за новгород-северского князя Игоря Святославича. А через год состоялся его злосчастный поход на половцев. Среди других походов русских князей он был настолько малозначительным, что если бы не «Слово», вряд ли мы сегодня знали о князе Игоре. Лишь поэтический гений автора смог сделать это. И, отвечая на вопрос Пушкина, мы с вами вправе сказать: только любящая жена с ее мудростью и поэтическим талантом, расцветшим в Прикарпатье с его чудной природой и богатом песнями, смогла так ярко описать неудачный поход своего мужа, воспользовавшись им для призыва к единению всех русских князей.

Несвоевременный, неподготовленный поход князя Игоря автор, безусловно, осуждает. Но вместе с тем и жалеет Игоря, любуется его решительностью и отвагой, просит о его спасении.

Из истории известно, что Ефросинья Ярославна и князи Игорь очень любили друг друга. В этой связи интересное свидетельство приводит В.Н. Татищев в своей «Истории». Когда Ефросинья узнала о приезде князя Игоря в село Михайлово, она вскочила на коня и помчалась к нему: «Княгиня пришед так друг другу обрадовались, что обнявся плакали и говорить от радости не могли, и едва могли перестать от слез». Вот почему в «Слове» при упоминании имени Игоря незримо, но явственно присутствует любящее женское сердце.

Их брак оказался и счастливым и трагическим. Ярославна родила Игорю шестерых сыновей. Но судьба их была неодинаковой. Только за один 1210 год князь и княгиня пережили смерть сразу трех своих сыновей. Причем это страшный удар судьбы не был нанесен чужеземцами. Летописец беспристрастно сообщает: «…но галичане просили угров, чтобы они их повесили ради мести».

У скептиков, конечно, возникнут вопросы. И первый из них – могла ли юная княгиня написать столь высокохудожественное мудрое произведение? Академик В.Грабовецкий (чьему мнению очень доверяет автор версии) в своей работе «Очерк истории Галича» говорит о том, что она родилась в 60-х годах XII столетия. Если условно взять за год ее рождения середину 60-х годов – 1165 год, то получается, что замуж за Игоря она вышла в 19 лет, а в момент написания «Слова», в 1187 году, ей исполнилось 22 года. Для тех времен это уже была зрелая женщина.

Следующий вопрос: а могла ли женщина XII века быть поэтом? Да, могла. Женщины-сказительницы, женщины-плакальщицы были известны на Руси еще с Xвека, поэтому сомнений тут быть не может.

Конечно, нет письменных доказательств авторства Ярославны. Но автор этой версии верит – они обязательно появятся, ведь по монастырям и «схованкам» лежат еще сотни не только не исследованных, но даже не прочтенных рукописей.

Версия Юрия Сбитнева.

Полвека потратил на разгадку авторства самого загадочного произведения русской и мировой литературы.русский писатель Юрий Сбитнев. Как «заболел» ещё школьником «Словом о полку Игореве», так и не расстаётся с ним по сей день. В своё время, будучи молодым писателем, поэтом, отправился на север Сибири, на Нижнюю Тунгуску в надежде найти у староверов подлинник «Слова…». Подолгу жил там, встречался с людьми, хранящими в памяти «преданья старины глубокой». За Сибирью последовали городки и селения, где проходил Игорев полк, затем Брянщина, Тверской край… И всюду записывал, записывал слова и выражения, дошедшие до нас из древности, намереваясь с их помощью до конца разгадать тайны «Слова…».

Так появилось у него уникальнейшее собрание древнерусских слов и выражений, сохранившихся до наших дней.

Сбитнев оставил столицу и поселился в древнем Талеже Чеховского района Московской области – селе его детства и юности. На целых 30 лет ушёл писатель в «затвор»!

Главным в его «затворной» жизни стало исследование древних летописей всё с той же целью – лучше понять «Слово о полку Игореве». С головой ушёл в старинные писания, поражаясь их богатству и недоумевая, почему из сотен тысяч страниц на современный язык переведена лишь малая толика.

За многие годы он так освоил древнерусский язык, изучил быт и нравы того времени, нормы поведения людей, их манеру говорить и писать, что ориентируется теперь в XII веке, как в сегодняшнем дне.

У Юрия Николаевича поразительное чутьё к слову и удивительная память на слова. Мальчишкой слышал от своего деда при запуске бумажного змея слово «дуновей» (верховой воздушный поток) и теперь, читая в переводе академика Лихачёва «На Дунае Ярославнин голос слышится: полечу я зигзицею по Дунаеви…», думает: «При чём тут Дунай? Где Дунай и где князь Игорь? Как она полетит по Дунаю к Северскому Донцу?» И вспомнил из детства – «дуновей», припевку «Ой дунай, мойдунай, весёлый дунай!» Вот оно! Вот где голос Ярославны – в зените, на вышнем дунае, по нему полетит она лебёдушкой к своему любимому.

Или в том же переводе: «Набегают половцы на Русскую землю, дань берут по белке от двора («емаху дань по беле от двора)». Что это за дань такая – по беличьей шкурке? Обращается к собранию бесценных записей своих, коих в его рабочем кабинете целые горы, – вот из рассказа сельской старушки: «Фашисты угнали двух моих дочерей обелями в Германию». – «А как это – обелями?» – «Рабынями», – отвечает. Позже выяснил: обел – полный раб. Не по белке, а по обеле брали половцы дань – жён, сестёр, дочерей.

Так вот шаг за шагом прочитывал песнь об Игоревом походе и сделал немало открытий, во многом меняющих представление об этой поэме. Прежде всего, назвал её плачем. Плач по Родине, раздираемой княжескими распрями, из-за которых поход Игоря и оказался неудачным. Плачет Ярославна, плачет великий князь Святослав («злато слово слезами смешано»), плачут жёны русские по погибшим мужьям, и трава «ничитьжалощами», и «древо с тугою к земли преклонилось»… Глубочайший исследователь «Слова…» академик Борис Александрович Рыбаков не отвергал этого утверждения Сбитнева – да, плач. А плачи на Руси всегда исполняли женщины. Так не женщина ли автор «Слова»?

«Женщина!» – утверждает Юрий Николаевич. Прислушайтесь: в поэме здесь и там звучит женский голос. Только женщина могла так выразить любовь к Игорю. Любовь эта разлита по всей поэме, она не просто показана, а именно ВЫРАЖЕНА – мужчине сие не дано. И к великому князю Святославу чувствуется любовь женская, дочерняя…

Кто же эта женщина?

Болеслава Святославовна, дочь великого князя киевского – высокообразованная, необычайно талантливая женщина. По крупицам Сбитневсобирал в древних летописях сведения о ней. Выяснилось, что она и сама была летописицей. Учёные давно отмечают сходство стилей некоторых летописей и «Слова о полку…». Не один ли автор у них? Исследования Сбитнева подводят к тому, что один.

С князем Игорем они близкие родственники, росли рядом, были единомышленниками, она, возможно, любила его. Как любила и доброго, заботливого отца своего, потому и выведен он в поэме мудрым правителем, хотя таковым не был – любящая дочь не могла показать его иным...

Наконец – решающее подтверждение этого вывода. В конце поэмы есть как бы тайная печать автора, его скрытая подпись:

«Рек боян и ходына Святославляпестворица старого времени Ярославля Ольговакогана хоти».

Многие учёные сходятся в том, что это действительно подпись автора. Но кто стоит за ней? Какие только предположения не высказывались! Как только не переводили эту фразу-подпись! Появлялся тут и ещё один боян – Ходына, и князь Олег, названный почему-то по-тюркски каганом. Сбитнев пошёл своим путём – от живого русского языка. Вот его реконструкция и перевод (всё сохранено до буковки!):

«Рек бояни, ходынаСвятославля, пестворица старого времени, Ярославля Ольговакогана хоти»

- «ходына» – жена, которую муж «отсылал» от себя либо в дом отца, либо в монастырь, каковой и была Болеслава;

- «пестворица старого времени» – летописица, тоже она;

- Ярослав, князь галицкий, – её свёкор,

- Ольга, жена его, любила невестку как свою дочь,

- коганя здесь – дитя, кроха,

- хоти – от «хоть», желать, любить:

«Рассказала бояни, ходынаСвятославова, летописица, Ярославовой Ольги дитя любимое».

Как видим, тут собственноручная подпись Болеславы Святославовны!

Остальное после этого, по мнению многих учёных, более поздняя приписка другого автора, а может быть, след перепутанных переписчиком страниц, на что указывал академик Рыбаков, и слова «Тяжко голове без плеч, худо и телу без головы, а Руси без Игоря» должны стоять в другом месте.

Многое в «Слове о полку…» прочитал Юрий Сбитнев по-своему, и прочтение его убедительно. Тонкий мастер слова, поэт, он вместе с тем показал себя глубоким историком, аналитиком. Каждому своему утверждению приводит веские доказательства. За плечами его огромный багаж, огромный словарный запас, накапливаемый десятилетиями – это и даёт ему возможность так глубоко проникать в тайны древнего текста.

Версия Николая Переяслова: (поход князя Игоря был не боевым, а свадебным).

Просто диву даешься, как мы умеем вычитывать в ином произведении то, чего в нем нет, и не замечать того, ради чего оно написано!

По трактовкам официального «Слово»ведения, в начале XIIвека рядом с Русью располагались враждебные ей племена половецких ханов и, чтобы обезопасить себя от их набегов и защитить торговые пути через степь в Азию, объединенные дружины русских князей были вынуждены каждый год наносить опережающие удары по половецким вежам, чтобы обеспечить себе хотя бы на какой-то период времени спокойное существование.

Весной 1185 года князь Игорь Новгород-Северский самостоятельно вышел в поход против половцев, но был разбит, попал в плен, бежал, что и послужило темой для написания первой в истории древнерусской литературы светской поэмы /запомнимэту важную информацию/.

Однако, хоть такая трактовка памятника и лежащих в его основе исторических событий и считается общепризнанной, есть целый ряд моментов, наводящих на мысль, что все происходило совсем иначе.

Первое: Торговые пути через степь, необходимостью защиты которых Святослав мотивировал постоянные походы русичей против половцев, на момент Игорева выхода в Степь ни в какой защите не нуждались. Лаврентьевская, к примеру, летопись сообщает под 1186 годом, что торговые караваны могли проходить через Степь даже во время военных действий, и подтверждение этому встречается в работах О. Сулейменова, С. Плетневой и др.

Древнерусско-половецкие отношения, предшествовавшие периоду «Слова о полку Игореве», характеризуются вообще не столько военными конфликтами, сколько мирными союзами, довольно часто завершающимися династическими браками между детьми русских князей и половецких ханов. Так, например, сын Ярослава Мудрого был женат на половчанке Анне. Юрий Долгорукий имел первой женой дочь половецкого хана Аепы (которая стала впоследствии одной из бабок Игоря Святославича, так что он и сам являлся половцем частично). И всякий раз, как на Киевский «златой стол» садился новый «великий князь», между степью и Русью заключались договоры о ненападении – «чтобы ни ты, князь,не боялся нас, ни мы тебя не боялись» При этом инициатива всегда исходила от половцев, и ее трудно истолковать иначе, как желание степняков жить в мире с Русью.

Второе:Князь Игорь Новгород-Северский с половцами никогда не воевал.

XII век – это период дробления Руси на княжеские уделы, ускользание власти над удельными княжествами из рук Киевского князя. Спекуляция на угрозе Руси со стороны Поля – это по сути тот единственный рычаг, нажимая на который тогдашнему Центру еще удавалось собирать князей под свое начало,поэтому в этот период в летописях так много упоминаний о коллективных походах русичей против Поля.

На фоне этой антиполовецкой политики нельзя не отметить бросающуюся в глаза позицию основной ветви Ольговичей, в частности, Черниговского князя Ярослава и Новгород-Северского Игоря, под всевозможными причинами уклонявшихся от участия в общерусских походах против половцев. Так, когда Ярослав Черниговский прибыл по приказу Мстислава Изяславича в Киев, он, в отличие от других князей, «вборзе» погнавшихся за половцами, предпочел остаться у обоза и наблюдать за порядком, но не участвовать в битве.

Такую же политику уклонения от сражений с половцами исповедовал и герой «Слова» Игорь Новгород-Северский, постоянно «не успевавший» или «опаздывающий» к месту сбора русских князей для похода против половцев. Как отмечает академик Б. Рыбаков, с момента заключения Игорем Святославичем в 1180 году союза с половецкими ханами Кончаком и Кобяком «ни Ярослав Черниговский, ни Игорь Святославич фактически не участвовали ни в одном общерусском походе против половцев» (Рыбаков Б. Петр Бориславич.- М., 1991)

Так что же вынудило Новгород-Северского князя, столь упорно не желавшего портить дружественных отношений со своими степными соседями, вдруг взять да и выйти в Степь с весьма ограниченными силами?

А вот что: еще за несколько лет до роковой весны 1185 года Игорь просватал своего сына Владимира за дочь хана Кончака– Свободу, и этот поход Северского князя явился лишь выполнением его брачного обязательства перед Кончаком.

Третье: «Слово о полку Игореве» буквально переполнено свадебной символикой. Возьмем, к примеру, слово «полк». Наряду с такими привычными его трактовками как «войско», «битва», «поход» и так далее, оно значит еще и свадебный поезд, поезжание, женихов полк (Аникин В.П.Русский фольклор.- М.,1987).

Итак, общая картина получается следующей. С благословения главы Черниговского дома Ярослава и своих братьев, но тайно от Святослава Киевского Игорь отправляется в Степь, чтобы выполнить заключенный ранее с ханом Кончаком брачный договор и женить своего сына Владимира на ханской дочери. Выступлению предшествует солнечное затмение, словно бы предупреждающее Игоря о трагическом исходе его затеи, но он заставляет себя перешагнуть через суеверие и дает сигнал к выходу.

23 апреля, в Егорьев день, бывший одновременно его именинами (в крещении он носил имя Георгий) и началом «георгиевских» хороводов, к которым обычно приурочивались свадьбы, из ворот Новгород-Северска вышел свадебный поезд и направился в половецкие степи. 9 мая русская сторона встретила половцев у реки Сюурлий, где их уже ожидали празднично убранные вежи с невестой и ее свитой. Здесь произошел обряд «умыкания» и первый свадебный пир, принятый позднейшими комментаторами поэмы за битву, а утром к месту веселья должен был подойти отец невесты и благословить совершившийся брак.

Но… Но вместо свиты Кончака к праздничным вежам первой подоспела орда хана Гзака, и застигнутые врасплох утомленные гульбищем русичи были изрублены и пленены напавшими.

Почему же это могло случиться?

Чтобы ответить на этот вопрос, нужно взглянуть на ситуацию, сложившуюся на Руси к моменту Игорева похода. «Прочный союз Черниговского княжества (Ярослав) и Северского (Игорь) с Восточной «Черной Куманией» Кончака мог привести к сложению устойчивой коалиции – Ольговичи плюс Шаруканиды; территория такого союзного объединения была бы огромна.

Понятно, что появление такого могущественнейшего образования рядом с Киевом свело бы на нет и без того с трудом сохраняемое главенство Киевского «великого» князя в политической жизни Руси. Ведь и так Святослав, являясь номинально «великим и грозным» князем всей Руси, представлял из себя фактически беднейшего аристократа, которому по уговору с его дуумвиром (т.е. соправителем на Киевском троне) Рюриком Ростиславичем, взявшим себе города и земли Киевщины, принадлежали только сам город Киев да право восседать на «отнем златом столе». «Так что, - пишет в книге «Великое наследие» (М.,1975) Д.С.Лихачев,- Святослав был одним из слабейших князей, когда-либо княживших в Киеве».

Так что не случайно, как замечает Б.Рыбаков, Игорь «готовил свой поход тайно от великого князя» и «больше боялся выявления своего похода русскими князьями, чем своим сватом Кончаком». Достаточно было одной удачной акции Игоря Святославича и авторитет Черниговского дома и его политики выбивал бы последнюю опору из-подбез того шаткого трона Святослава Киевского в пользу Ольговичей. Поэтому и не воспринимается преувеличением предположение, без обиняков высказанное Б.Зотовым в статье «Шел к синему морю» («Техника молодежи», 1984, № 3»: «Очень возможно и такое: узнав о походе Игоря, именно Святослав дал знать об этом половцам, поскольку крупная победа Новгород-Северского князя могла пошатнуть великокняжеский престол».

Если вспомнить, что дуумвир Святослава – Рюрик – был женат на сестре хана Гзака, как раз и осуществившего коварное нападение на свадебный поезд Игоря, то становится понятным и сам механизм совершенного предательства.

«Как же так?»,- воскликнете вы – «А как же «золотое слово Святослава?», его призывы к единению?

Мы с вами уже знаем, что это светская поэма, а значит, автор имел право на вымысел. Подтверждение этой мысли мы находим у Д.С.Лихачева, который считал, в тексте древнерусской поэмы отразилось не реальное, а идеальное представление о великом князе киевским, каким на самом деле Святослав не был.

К счастью, хоть Святославу и удалось запятнать торжество Игоревой политики трагедией на Каяле, сам князь и его сын остались живы, и после поручительства подоспевшего к месту «ЧП» Кончака свадьба Владимира Игоревича и Свободы Кончаковны все – таки состоялась. И более двух лет, пока Владимир находился в стане своего тестя, на половецко-русских границах стояли такие редкие для XII века мир и тишина…

Версия о маршруте князя Игоря.

Ключ к отгадке одной из сложных загадок «Слова» - почему Игорь повел свой полк на Дон, а не спустился по Днепру прямо в Тмутаракань – конечную цель похода – даёт Борис Украинцев, автор интересной версии о явных и тайных планах Игоря.

За год до похода Игоря, в 1184 году киевский князь Святослав Всеволодович ходил на Дон, в половецкие степи, разбил там хана Кобяка, взял его в плен и привёз в Киев. Кобяк просил отпустить его. Обещал большой выкуп за волю, рассказывал о несметных сокровищах, зарытых в землю в его Кобяковом городище. Он с презрением бросал в костёр русские деньги – ногаты, мордки, резани, говорил, что за них не то, что коня, уздечки не купишь, что настоящие деньги – золото – у него, и он готов отдать его любому за свободу. Эти Кобяковы речи не давали покоя Игорю. И он принял решение опередить всех, идти на Дон немедленно. Затмение солнца в марте 1185 года как упреждение богов не остановило его.

Он торопился так, что не согласовал свой поход с великим князем киевским, не взял в союзники сильных и влиятельных князей. Тайное могло стать явным. Но в поход надо было идти с близкой и понятной каждому смерду, дружиннику, ополченцу целью. И она была найдена, стала предметом обсуждения на вече Северского княжества.

Только с его согласия можно 6ыло собрать народное ополчение. Эта цель - возвратить утраченное право владения богатыми южными землями, Тмутаракани, (ныне Тамань). С XI века онабыла русским княжеством и "отчиной'', т.е. наследственным уделом черниговских князей. С XII в. была завоёвана крымскими готами или половцами, как их тогда называли. Настало время возвратить богатое наследство законным владельцам.

Эта патриотическая идея пришлась по душе всем, и начались сборы в поход. Только первая тайная мысль князя Игоря даёт ключ отгадке одной из сложных загадок «Слова» - почему Игорь повел свой полк на Дон, а не спустился по Днепру прямо в Тмутаракань- конечную цельпохода. Ему нужно было золото Кобяка, сокровища Кобякова городища, которые стерёг его наследник хан Кончак. Если Игорь захватит его, то наберёт новое войско, купит сколько угодно лёгких быстроходных ладей, опустится вниз по Дону и через Сурожское (Азовское) море выйдет в тыл половцев, совсем с другой стороны, где его никак не ждут.

Таково были тайные и явные планы Игоря. И не всем было дано их знать.

Поход закончился неудачей. Почти никто не спасся. Все пали на месте или с князьями были отведены в неволю, сменив воинские доспехи на рабские рубища. Игоря взяли в плен. Он достиг своей цели, попал в Кобяково городище, только… в качестве пленного!

А где же находилась эта стоянка хана Кобяка?

Достоверно установлено, что половецкая стоянка хана Кобяка была в районе Аксайской станицы по правую сторону Кобяковой балки между урочищами Аксайской и Александровской станиц. На её месте стоит сейчас ресторан «Океан». Здесь первоначально была древнегреческая фактория времён римского владычества, потом был аланский город Аксала (отсюда Аксал, Аксай, Акчай), потом половецкая стоянка хана Кобяка, где содержался в плену князь Игорь Новгород-Северский в 1185 году и, наконец, в первой половине XVI века это место полюбилось донским казакам, и они основали здесь свой городок Нижние Раздоры (в отличие от Верхних Раздор). Как говорит предание, казаки Нижних Раздор основали станицу Азовскую, Аксайскую, Александровскую и Доломановскую, а от них Ростов- на- Дону пошёл.

Вот так из глубины веков протянулась нам связующая, ниточка, и мы с вами должны осознать себя частью нашей русской истории, наследниками тех храбрых русичей, что воевали на донской земле в далёком XII веке.

Версия о месте битвы войска князя Игоря с половцами.

Разгадка тайны места битвы войска князя Игоря с половцами остается великой мечтой многих поколений следователей.

Ещё в 70-х годах историк, большой знаток донского фольклора, П.И. Ковешников и его ученики изучили исторические труды Б.Н. Татищева, С.М. Соловьева, Н.М. Карамзина, изучив гипотезу В.А. Афанасьева и В.И. Стелецкого, взгляды других авторов, пришли к выводу, что литературные и летописные памятники позволяют считать предполагаемым районом битвы, описанной в «Слове» низовье Северского Донца и Дона, а летописная Каяла и есть река Калитва. И битва произошла где-то здесь, на склонах горы Караул, господствующей над городом Белая Калитва.

Вот тогда и возникла мысль, о создании памятника героям древнерусского эпоса, а местом его установки выбрали гору Караул в междуречье быстрой Калитвы.

Как пишет академик Д.С. Лихачёв, «опасение, будто памятник будет установлен не на месте исторической битвы русских с половцами в 1185 году, неосновательны. Памятники нередко имеют собирательный, символический смысл, не обязательно они устанавливаются на месте события… Битва происходила в районе, близком кизбранному месту, но едва ли оно когда-либо будет определено достаточно точно. Сооружение памятника и не предполагает указания на место битвы, это лишь дань уважения потомками героями прошлого, памятник мужеству русских воинов”.

Семнадцатитонную цельную трёхметровую глыбу из карельского диабаза доставили с берегов Онежского озера. На лицевой стороне памятника, обращенной к речным берегам, высечена надпись: «Воинам Игоревой рати - храбрым русичам 1185 год". 16 мая 1970 г. состоялось торжественное открытие памятника литературным героям "Слова".

Мы предложили вам только несколько интересных версий о тайнах и загадках «Слова о полку Игореве». На самом деле их великое множество и каждая имеет право на существование. Но по многим проблемам «Слова» офциальное литературоведение предпочитает опираться на мнение Д.С.Лихачева.

Вторая жизнь «Слова…»

Образы и картины ''Слова" постепенно нашли достойное воплощение и истолкование, будучи переведенными на языки смежных искусств. Среди истолкователей «Слова» в музыке, на сцене, в живописи, графике, лаковой миниатюре мы видим первоклассные имена и создания, которыми гордится отечественная культура.

Здесь мы с гордостью можем назвать имена художника Виктора Васнецова, графика Владимира Фаворского, палехского миниатюриста Ивана Голикова, художников Владимира Серова и Ильи Глазунова, композитора Александра Бородина.

В 1880 году Виктор Васнецов завершил свою картину "После побоища Игоря Святославовича с половцами» находящуюся ныне в Третьяковской галерее. Возле огромного полотна всегда толпа зрителей, любующихся созданием художника, прочитавшего «Слово» как произведение, в котором сказывается «целый облик народа». На поле лежат храбрые русичи, которые пали в битве за отчий край. Эпическим спокойствием полны прекрасные лица воинов, отдавших жизни, отстаивая родную землю. Луна, словно омытая кровью, поднимается над степным океаном; во всем пейзаже разлито спокойствие, и невольно вспоминаются слова поэта:«Ту кровавого вина не доста, ту пир докончашахрабриирусичи: сваты попоиша а сами, полегоша за землю Русскую». Васнецов увидел Игореву битву глазами эпика-живописца. Как мужественную легенду, которыми насыщена наша история. Васнецовское «Побоище» - воплощение народных идеалов и высоких патриотических чувств. Любуясь созданием Васнецова, Репин так оценил его в письме к Стасову: «Для меня это необыкновенно замечательная, новая и глубокая поэтическая вещь».

Можно даже сказать, что былинно-сказочная тема, ставшая постепенно доминирующейв творчестве Виктора Васнецова, началась со «Слова». Позднее он написал эпическое полотно «Боян».

Народный художник из Палеха Иван Голиков воскресил всю безмерную радость красок, живших в поэтическом шедевре, рожденном Киевской Русью. От руки, древним полууставом переписал палешанин весь текст Игоревой песни. Подобно старым летописцам-изографам, коротавшим ночи в монастырских кельях, художник тонкой кистью выводил букву за буквой. Никто в XX столетии не занимался подобной работой. Заглавные буквы, заставки и концовки отмечены небывалой красотой;

Знатоки говорят о графике Ивана Голикова как о редчайшем явлении в современном искусстве. Переплёт, титульный лист, оборот титула и десять цветных миниатюр посвящённых важнейшим, ключевым эпизодам "Слова", таким как «Боян», «Игорь и Всеволод», «3атмение», «Золотоеслово»… что главное в этих работах? Миниатюры являютсобой праздник красок-символов. Иван Голиков вызвал к жизни то, что таила словесная вязь произведения, созданная человеком, чутко замечавшим то, что скрывала в себе окружающая природа.

Книга вышла всвет в 1931 году. Она – образец не только художественного, но и типографского мастерства, которое продемонстрировали невские полиграфисты. Тираж книги три тысячи двести экземпляров – сделал ее изданием, желанным для библиофильской коллекции.

Любопытно, что закончив работу, Голиков был так захвачен «Словом», что продолжал писать пластины и шкатулки, посвящённые Игоревой песне. Труды Голикова над колористическим воплощением творения Великого Неизвестного прервала только смерть.

Если Иван Голиков и его друзья спасали древнее палехское искусство, то Владимир Фаворский был творцом нового, того, что объединяется понятием «графика», необыкновенно расцветшая в 20-х годах. К «Слову» Фаворский впервые обратился в 1937 году, создав небольшие заставки к главам. И. конечно, с тех пор - не первый пример – «Слово» уже не могло от себя отпустить маститого мастера, знавшего, что высокое литературное творение поднимает иллюстратора.

Вспоминая о своей работе, Владимир Андреевич в последствии рассказывал: «Я оформил и иллюстрировал «Слово о полку Игореве», потому что это произведение всегда меня восхищало. Трудно, по-моему, даже в мировой литературе найти эпическое произведение, равное «Слову». Книга, изданная «Детгизом», последняя моя работа над «Словом». Издание это отличалось тем, что в книге на развороте, друг против друга помещались текст древний и перевод. И поэтому естественно было делать иллюстрации в разворот, занимающий обе страницы. При такой композиции все иллюстрации имеют удлиненную форму, что способствует, как мне кажется передаче эпического характера всей вещи. Мелкие картинки на полях и буквы сопровождают весь рассказ и должны соединить всю книгу в одну песнь».

Работа над «Словом» – высшая точка творческой биография художника, чьи гравюры на дереве явились шагом вперёд в искусстве графики не только у нас, но и в Европе. Знатоки многократно отмечали –по разным поводам -безукоризненное совершенство гравюры Фаворского.

В 1957-1962 гг. Владимир Николаевич Серов создал очень интересную серию цветных иллюстраций к «Слову о полку Игореве».

Илья Сергеевич Глазунов – современный русский художник. Его кисти принадлежат иллюстрации к «Слову о полку Игореве».

Перед вами портрет князя Игоря, выполненный И. Глазуновым. Князь Игорь –мужественный и благородный воин. Он тяжело переживает поражение и плен, мечтает вернуть себе свободу, чтобы снова пойти на врага. С любовью и нежностью вспоминает он о своей верной подруге Ярославне, которая в трудные минуты проявляет большую силу духа. Игорь – это воплощение идеи патриотического долга, воплощение чести.

Во всех произведениях: и в литературном, и в музыкальном, и на картинах плач Ярославны – это живой голос женщины, в котором звучит вековечное горе многих матерей и жен. Это стон, который так и будет актуально звучать до тех пор, пока на всей земле не затихнет навсегда грохот битвы, войны.

У Глазунова Ярославна оказывается как бы в центре воздушного потока, когда обращается к ветру, просит ветер, чтобы он «лелеючи» помог добраться до родной сторонушки. Ее глаза полны тоски, ожидания и надежды на возможное возвращение Игоря и на счастье.

Музыкальное воплощение «Слова», происшедшее почти сто лет спустя после счастливой находки Мусина-Пушкина, явилось до некоторой степени и новым рождением произведения.

Проницательному взору, чуткому слуху Александра Порфирьевича Бородина открылось то, что почти не замечали исследователи. Два мира соприкасаются и противоборствуют в «Игоре»: стихия русской народной жизни и стихия Востока - степного, связанного с кочевьем, с фигурой всадника на коне, с огнями походов, с мелодиями, идущими из глубины столетий. Никому из композиторов не довелось столь разнообразно выразить звуковое переживание жизни, связанным содержанием отечественной истории.

Опера открывается величественной сценой выступления рати Игоря, которого Бородин сделал главным героем. Но именно он, Игорь, доставил много хлопот композитору. Александр Порфирьевич с тревогой сообщал Стасову: «... самого Игоря еще нет». Римский-Корсаков позднее вспоминал, что Бородин, работая над оперой, страдал зрительными галлюцинациями – стоило ему закрыть глаза, как во всех подробностях он видел торжественные восточные шествия, видел лица, одежды, глаза, выражения лиц. Эта особенность, видимо, была связана еще и с тем, что композитор погрузился в музыкальный и словесный мир фольклора, желая воспроизвести сцены в опере как можно выразительнее.

А.П. Бородин постоянно отвлекаемый научными обязанностями (ведь он был одним из крупнейших химиков своего времени), сочинял оперу не акт за актом, а «кусками», создавая те сцены, которое больше всего привлекали его в данную минуту. Больше всего его пленил трогательный женский образ Игоревой песни, и он проникновенно написал «Плач Ярославны» и «Сон Ярославны». В русской оперной музыке бородинская Ярославна – один из трогательных образов, нашедший народное звуковое выражение.

Бородин, погрузившись в мир «Слова», до конца своих дней слышал звуки «Князя Игоря».

Как ни складывал Бородин – кирпичик за кирпичиком - грандиозное здание оперы, всевозможные музыкальные, научные и житейские дела постоянно отвлекали его от работы: завершить оперу Александру Порфирьевичу было не суждено. В 1887г. Бородин – незадолго до кончины – играл для друзей фрагменты оперы. После смерти Бородина «Князя Игоря» завершили его друзья Н.А. Римский-Корсаков и В.К. Глазунов.

Римский-Корсаков по этому поводу вспоминал: «Между мной и Глазуновым было решено так: он досочинит всё недостающее в III акте и запишет на память увертюру, наигранную много раз автором, а я переоркеструю, досочиню и приведу в систему всё остальное, не доделанное и не оркестрованное Бородиным».

В апреле 1890 г. "Князь Игорь" был впервые поставлен на сцене Мариинского театра в Петербурге, чтобы затем начать триумфальное шествие по театрам мира.

Игорева песнь – первое произведение древнерусской литературы, получившее вселенскую известность. На большинство европейских языков по нескольку раз переведено «Слово о полку Игореве». Сбылось вдохновенное пророчество великого польского поэта Адама Мицкевича, предсказывавшего, что «Слово» всегда будет чаровать наше воображение: «Уже само по себе то сходство, которое мы находим между поэтическим памятником давно минувших времен и всеми шедеврами современной славянской поэзии, неизменно свидетельствует о вечной, неувядаемой красоте этой поэмы. Все картины, нарисованы с натуры, все герои взяты из жизни, и до тех пор, пока неизменными остаются славянская природа и славянский характер, поэма эта по праву будет считаться национальной, и благодаря своей правдивости сохранит даже в известной мере свою актуальность».

В последние десятилетия споры о «Слове» носят такой увлекательный характер, что участие в них принимают не только профессионалы, но и любители.

Мы с вами попытались чуточку приблизиться к разгадке тайн «Слова о полку Игореве». Но последнее слово ещё не сказано.

Познание продолжается!

Список использованной литературы:

• Голубев, М. Воинам Игоревой рати / М. Голубев // Молот. – 1994. – 18 авг.
• Мароховский, Г. Князь под псевдонимом/ Георгий Мароховский // Российская газета. – 1998. – 27 февр. – С. 31.
• Мисюк, В. Песнь о темном походе неизвестного князя. Кто написал «Слово о полку Игореве»? / Владислав Мисюк // Культура. – 1999. – № 33. – С. 13.
• Никитин, А. Слово о «Слове…» / Андрей Никитин // Наша школа. – 2002. – № 1-4. – С. 1-24. – (Вкладка).
• Осетров, Е. Мир Игоревой песни: этюды / Евгений Осетров. – 2-е изд. – Москва : Современник, 1981. – 254 с.
• Переяслов, Н. Что же скрывает 800-летняя тайна «Слова о полку Игореве»?../Николай Переяслов // Россия молодая. – 1998. – № 5. – С. 25-28.
• Портнов, А. Тайна князева «Слова»: можно ли не заметить имя автора, если оно стоит на титульном листе? / Александр Портнов // Труд. – 1993. – 15 окт.
• Украинцев, Б. Загадки «Слова» / Борис Украинцев // Приазовский край. –1996. – 12 сент. – С. 15.
• Широков, А. Тайны «талежского сидельца». Новое прочтение «Слова о полку Игореве» / Алексей Широков // Литературная Россия. – 2011. – 22 июля.

Проверьте себя с помощью теста.